Эйдзи Ёсикава

Десять меченосцев

Книга шестая. СОЛНЦЕ И ЛУНА

Зов небес

- Вернулся? - воскликнул Гонноскэ, осматривая туго накрахмаленный официальный костюм Мусаси.
Мусаси вошел в дом и сел. Гонноскэ припал к полу в поклоне.
- Прими мои поздравления. Переедешь отсюда завтра?
- Меня не приняли, - коротким смешком отозвался Мусаси.
- Шутишь?
- Нет. Считаю, что все сложилось к лучшему.
- В чем причина отказа?
- Не счел нужным расспрашивать. Я полагаюсь на волю небес.
- Неужели не сожалеешь?
- По-твоему, славу можно добыть только в замке Эдо?
- Кто-то оклеветал тебя?
- Похоже. Мне это безразлично. Сегодня я впервые осознал, что мои мечты и помыслы - всего лишь фантазии.
- Неправда! Я тоже считаю, что Путь Меча и основы справедливого правления, в сущности, совпадают.
- Я рад, что ты согласен со мной. В жизни, правда, идеи одинокого мыслителя редко находят понимание у людей.
- Выходит, наши мысли ничего не стоят?
- Нет, всегда будет необходимость в людях возвышенного ума и духа, как бы не разворачивались события в стране. Путь правления не сводится лишь к "Искусству Войны". Мудрая государственная система должна быть гармоничным соединением военного искусства и изящной словесности. Высшая цель Пути Меча состоит в том, чтобы обеспечить мир в стране. Я понял, что мои надежды были детскими мечтами. Мне суждено стать прилежным слугой двух господ: меча и пера. Прежде чем помышлять об управлении народом, я обязан понять его.
Мусаси невесело засмеялся и попросил Гонноскэ принести тушечницу. Написав письмо, он запечатал его и обратился к Гонноскэ:
- Будь добр, отнести это письмо.
- В резиденцию Ходзё?
- Да. Я изложил все, что думаю. Передай поклон Такуану и господину Удзикацу. Да, и возьми вот это для Иори.
Мусаси протянул Гонноскэ потертый парчовый мешочек с золотым песком.
- Почему ты возвращаешь его? - заподозрив неладное, спросил Гонноскэ.
- Ухожу в горы.
- Мы с Иори хотим неразлучно быть с тобой в горах или в городе.
- Я не ухожу навсегда. Буду благодарен тебе, если ты позаботишься об Иори. Года два-три поживете без меня.
- Удаляешься от мирской жизни?
- Я еще слишком молод для ухода от дел, - засмеялся Мусаси. - И пока не отказался от своих надежд. Меня ждут и желания и разочарования в будущем. Не знаю, кто сочинил песню, но звучит она так:

Гонноскэ слушал, почтительно склонив голову.
- Уже темнеет. Мне пора, - сказал Гонноскэ, поднимаясь на ноги. - Я пошел.
Взяв лошадь под уздцы, Гонноскэ повел ее за собой. Ему и в голову не приходило поехать верхом, потому что лошадь привели для Мусаси. Через два часа он добрался до Усигомэ и отдал письмо Такуану. Здесь уже знали о случившемся от гонца, который сообщил, что Мусаси не приняли на службу из-за нелестных отзывов о его поведении в прошлом. Решающую роль сыграло сведение о том, что он имеет кровного врага, поклявшегося его убить. По слухам, Мусаси заслужил себе расправу. Министры сёгуна провели несколько часов в обсуждении, но и они, в конце концов, признали справедливыми доводы Осуги.
Такуан ожидал, что найдет в письме Мусаси слова досады и разочарования, но Мусаси писал только о решении уединиться в горах. В письме была и песня, которую он исполнил Гонноскэ. Письмо завершалось словами: "Беспокойный странник, я вновь пускаюсь в путь без цели и смысла. Быть может, следующие строки объяснят тебе что-то:

Удзикацу и Синдзо до глубины души тронула деликатность Мусаси.
- Он слишком непритязателен, - сказал Удзикацу. - Хорошо бы повидаться с ним, пока он не ушел. Сомнительно, что бы он откликнулся на наше приглашение, так что я сам лучше навещу его. - С этими словами Удзикацу поднялся, но к нему обратился Гонноскэ:
- Задержитесь на минуту. Я тоже возвращаюсь к Мусаси, но он просил передать кое-что Иори. Можно позвать мальчика?
Иори пришел и сразу увидел свой мешочек.
- Мусаси сказал, что это единственная память о твоем отце, - произнес Гонноскэ.
По просьбе Такуана Иори рассказал о родителях.
- Единственное, о чем я не знаю, - это судьба моей сестры. Не помню, чтобы отец и мать что-нибудь говорили о ней. Жива ли она? - завершил он свой рассказ.
Такуан достал из мешочка мятый лист бумаги. Прочитав зашифрованную надпись, оставленную отцом Иори, Такуан едва сдержал возглас изумления.
- Здесь написано про твою сестру, - произнес он, пристально глядя на Иори.
- Я подозревал об этом, но настоятель храма Токугандзи не смог разобрать записку отца.
Такуан начал читать: "Я решил скорее умереть с голоду, нежели поступить на службу к новому сюзерену. Мы с женой с трудом влачим жалкое существование. Нам пришлось оставить нашу дочь у дверей одного храма в центральной провинции. Мы вложили в ее одежду "голос неба" и поручили девочку милости богов. Вскоре мы перебрались в другую провинцию. Я купил крестьянский дом в провинции Симоса. Я мечтал навестить место, где мы оставили девочку, но мы жили слишком далеко оттуда. Я не был уверен, пойдет ли на пользу девочке мое появление, поэтому решил не объявляться ей.
Да, родители жестоки. Сердце жгут стихи Минамото-но Санэтомо:

Да не осудят меня предки! Я не мог запятнать честь изменой сюзерену. Ты - мой сын. Никогда не вкушай от бесчестия, как бы ты ни жаждал славы".
- Ты увидишь сестру, - проговорил Такуан, засовывая бумажку в мешочек. Я хорошо ее знаю. И Мусаси тоже. Пойдешь с нами, Иори.
Такуан не упомянул имени Оцу, не объяснил, что "голос неба" означал флейту.
Быстро собравшись, все пустились в путь. До дома на равнине добрались на утренней заре. Дом был пуст. Над краем равнины застыло одинокое облако.