Эйдзи Ёсикава

Десять меченосцев

Книга пятая. НЕБО

Городская молва

Жена Коскэ готовила суп для Синдзо, когда в кухню вошел Иори.
- Сливы уже созрели, - заявил он.
- Значит, скоро запоют цикады.
- Вы что, не маринуете сливы?
- Нет, мы не делаем заготовок, да к тому же на сливы уйдет много соли.
- Соль не пропадет, а вот сливы сгниют. Маринованные сливы могут пригодиться, если случится война или наводнение. Вы заняты, разрешите мне собрать сливы.
- Забавный ты мальчик! Рассуждаешь о наводнениях как старичок.
Иори стоял под деревом с большой деревянной бадьей. Стрекочущая цикада отвлекла его от мысли о наводнении. Иори подкрался и поймал ее. Держа цикаду в кулаке, он испытывал странное ощущение: она была теплой, хотя говорят, что у насекомых нет крови. В минуты опасности, наверное, все живое источает тепло. Иори, почувствовав жалость к цикаде, раскрыл ладонь, и она, треща крыльями, полетела в сторону дороги.
На раскидистом дереве обитали разнообразные существа: красивые мохнатые гусеницы, маленькие голубые лягушки, божьи коровки, спящие бабочки, танцующие в воздухе полосатые мухи. Иори подумал, что жестоко трясти сливу, вспугнув всю живность. Он сорвал первую сливу и отправил ее в рот. Затем осторожно потряс ветку, но плоды почему-то не осыпались. Иори сбивал по одной сливе и бросал в бадью.
- Негодяй! - вдруг завопил Иори и стал швырять сливы в кого-то, прятавшегося за забором, который отделял двор от переулка. Человек убежал.
В окне мастерской появился Коскэ.
- Почему шум? - удивился он. Спрыгнув с дерева, Иори ответил:
- Еще один подглядывал из-за забора. Я запустил в него сливой, и он удрал.
- Что за человек? - спросил полировщик мечей, вытирая руки о тряпку.
- Бандит.
- Не из людей Хангавары?
- Не знаю. Почему они следят за домом?
- Хотят добраться до Синдзо.
Иори оглянулся на комнату, где лежал раненый. Синдзо доедал суп. Чувствовал он себя получше и уже обходился без повязки на шее.
- Коскэ! - позвал Синдзо.
- Как здоровье? - спросил, подходя к нему, оружейник. Синдзо попытался сесть в официальную позу.
- Мне очень неловко, что я причиняю вам столько беспокойства, - проговорил он.
- Пустяки! К сожалению, мы не можем уделить вам должного внимания.
- Я знаю, что и бандиты Хангавары вам досаждают. Я не хочу, чтобы они причислили вас к своим врагам. Пора вас покинуть. Мне гораздо лучше, я готов отправиться домой.
- Как, сегодня?
- Да.
- Не спешите! Дождитесь хотя бы Мусаси.
- Нет. Я в состоянии идти сам. Передайте ему мой привет.
- Подумайте! Люди Хангавары днем и ночью караулят дом. Они набросятся на вас, едва вы шагнете за ворота. Я вас не пущу.
- У меня был повод убить Дзюро и Короку. Все начал Кодзиро, а не я. Я не боюсь их.
Синдзо поднялся и пошел к выходу. Коскэ и его жена поняли, что отговаривать его бесполезно. В прихожей Синдзо столкнулся со входящим в дом Мусаси.
- Домой? Рад видеть тебя на ногах, но одному идти на улицу опасно. Я провожу.
Синдзо возражал, но Мусаси настоял на своем.
- Трудно идти? - поинтересовался Мусаси.
- Земля слегка плывет под ногами.
- До Хиракавы Тэндзин далековато. Лучше нанять паланкин.
- Я не вернусь в школу.
- Куда же?
Потупившись, Синдзо ответил:
- Стыдно признаться, но я хочу некоторое время пожить в доме отца в Усигомэ.
Мусаси подозвал носильщиков паланкина и насильно усадил в него Синдзо. Сам он наотрез отказался садиться, огорчив молодчиков Хангавары, которые наблюдали из-за угла.
- Смотри, он посадил Синдзо в паланкин.
- Смотрит в нашу сторону.
- Подожди!
Когда носильщики миновали внешний ров, люди Хангавары двинулись следом, подоткнув полы кимоно и подвязав рукава. Они готовы были испепелить Мусаси взглядом.
Первый камешек ударился о ручки паланкина, когда Синдзо и Мусаси достигли окрестностей Усигафути. Кольцо сжималось.
- Эй, стой! - крикнул один из преследователей.
- Стоять!
Перепуганные носильщики бросили паланкин и пустились наутек. Синдзо выглянул из-за занавески, сжимая меч.
- Это вы мне? - обратился он к преследователям.
Мусаси, загораживая собой Синдзо, крикнул медленно наступавшим бандитам:
- В чем дело?
- Сам знаешь. Отдай нам этого желторотого. А будешь дурить, так прикончим на месте.
Шайка, приободренная собственными угрозами, мрачно обступила паланкин, но никто не смел подойти на расстояние удара меча.
Взгляд Мусаси удерживал громил на удалении.
Синдзо и Мусаси не отвечали на град ругательств. Внезапно Мусаси поразил преследователей вопросом:
- Хангавара Ядзибэй с вами? Пусть выйдет ко мне.
- Хозяина здесь нет. Если хочешь что-то сказать, говори мне, Нэмбуцу Тадзаэмону. Так и быть, послушаю тебя.
Вперед вышел человек средних лет в белом кимоно с четками, какие носят буддийские монахи.
- Что вы имеете против Ходзё Синдзо?
- Он убил двоих наших друзей, - отозвался Тадзаэмон, расправляя плечи.
- По словам Синдзо, они помогли Кодзиро расправиться с учениками школы Обаты.
- Нечего мешать одно с другим. Если мы не сведем счеты с Синдзо, над нами будет потешаться весь квартал.
- Это ваш способ решения, но у самураев свои правила, - заговорил Мусаси примирительным тоном. - Самурай может мстить, чтобы восстановить справедливость или воинскую честь, но он не сводит мечом личные счеты. Это недостойно мужчины. Будьте и вы мужчинами.
- Обвиняешь нас в том, что ведем себя не по-мужски?
- Пусть Кодзиро вызовет нас на бой, как положено по правилам. Наше звание не позволяет ввязываться в драку с подручными Кодзиро.
- Можешь распинаться про самурайские штучки ради собственного удовольствия. А мы будем защищать честь по-нашему.
- Если самураи начнут драться со всяким отребьем, выясняя, чьи правила лучше, по улицам потекут потоки крови. Проще обратиться к городским властям. Согласен, Нэмбуцу?
- Ну ты, лошадиный помет! Нам ни к чему чиновники, без них обойдемся!
- Сколько тебе лет?
- Тебе какое дело?
- В твоем возрасте позорно вести молодых людей на верную смерть.
- Придержи язык! Я пока не стар для хорошей драки.
Тадзаэмон, вытащив меч, шагнул вперед. Бандиты двинулись следом. Тадзаэмон сделал выпад, Мусаси увернулся и, оказавшись за спиной атакующего, схватил его и швырнул в ров. Подхватив Синдзо, Мусаси стремительно пошел прочь от толпы. Он пересек поле и стал взбираться на холм. Добравшись до середины склона, Мусаси поставил Синдзо на ноги.
- Бежим.
Бандиты, оправившись от потрясения, бросились вдогонку.
- Держи их!
- Где же ваша хваленая гордость?
- Хороши самураи!
- Вы нам ответите за Тадзаэмона!
Мусаси словно не слышал криков.
- Не вздумай связываться с ними, - сказал он Синдзо. - Беги и не оглядывайся. В нашем положении иного выхода нет.
Мусаси и Синдзо пересекли местность, получившую впоследствии название Усигафути и холм Кудан, но в те времена это были холмы, поросшие густым лесом. Преследователи отстали, Синдзо побледнел и тяжело дышал.
- Устал? - сочувственно спросил Мусаси.
- Терпимо...
- Тебе хотелось отомстить за оскорбления?
- Конечно...
- Подумай в свободную минуту над моими словами. Случаются обстоятельства, когда бегство - лучший выход. Спустимся к ручью. Вымойся перед тем, как явиться к отцу.
Вскоре Синдзо и Мусаси достигли рощи храма Акаги Мёдзин. Усадьба даймё Ходзё лежала внизу у подножия холма.
- Надеюсь, ты зайдешь к нам и познакомишься с отцом? - спросил Синдзо.
- В другой раз, - ответил Мусаси. - Отдохни как следует. Будь здоров!
После этого происшествия людская молва начала поносить имя Мусаси. Его называли "слабаком", "жалким трусом", "позором самурайского сословия". Если такое ничтожество разгромило школу Ёсиоки в Киото, значит, она ничего не стоила. Мусаси вызвал ее учеников на бой, потому что те не способны держать меч в руках! Дутая слава школы может одурачить только простаков, ничего не смыслящих в искусстве фехтования.
В Эдо не нашлось никого, кто замолвил бы доброе слово в защиту Мусаси.
Верхом оскорбления были столбы с объявлениями, расставленные по всему городу: "Послание Миямото Мусаси, который бегает, как заяц. Вдова Хонъидэн жаждет мщения. Мы тоже хотели бы встретиться лицом к лицу с тобой. Надоело видеть тебя со спины. Если ты самурай, выходи на бой! Хангавара и его друзья".